КИРСАНОВ Семен | Поэзия XX века | Антология Нефертити

Семен КИРСАНОВ

Моя волна

Нет, я совсем не из рода раковин,
вбирающих моря гул,
скорей приемником четырехламповым
назвать я себя могу.
Краснеет нить кенотрона хрупкого,
и волны плывут вокруг,
слегка просвечивает катушка Румкорфа
в зеленых жилах рук.
Но я не помню, чтоб нежно динькало,
тут слон в поединке с львом!
Зверинцем рева и свиста дикого
встречаются толпы волн.
Они грызутся, вбегают юркие,
китайской струной поют,
и женским плачем, слепым мяуканьем
приходят волне каюк.
Но где-то, в щели узенькой
средь визга и тру-ля-ля -
в пустотах
емких
сияет
музыка,
грань горного хрусталя.
Но не поймать ее, не настроиться,
не вынести на плече...
Она забита плаксивой стройностью
посредственных скрипачей.
Когда бы можно мне ограничиться
надеждой одной, мечтой -
и вынуть вилку и размагнититься!
Но ни за что!
Ты будешь поймана, антенна соткана!
Одну тебя люблю.
Тебя, далекая, волна короткая,
ловлю, ловлю!

Никударики

Время тянется
и тянется,
люди смерти не хотят,
с тихим светом:
«Навсегданьица!»
никударики
летят.
Не висят на ветке
яблоки,
яблонь нет,
и веток нет,
нет ни Азии,
ни Африки,
ни молекул,
ни планет.
Нет ни солнышка,
ни облака,
ни снежинок,
ни травы,
ни холодного,
ни теплого,
ни измены,
ни любви.
Ни прямого,
ни треуглого,
ни дыханья,
ни лица,
ни квадратного,
ни круглого,
ни начала,
ни конца.
Никударики,
куда же вы?
Мне за вами?
В облака?
Усмехаются:
- Пока живи,
пока есть еще
«пока».